Корея. Так и хочется написать это слово с двумя эр. Ж
есткое такое слово. Собираясь туда, я ожидал увидеть таких же жестких людей. А они оказались очень мягкими. И, в отличие от ситуации личного характера, это хорошо.
ХОХЛАМ визу корейцы дают нехотя. На вопрос «почему?» в турагентстве объяснили: корейцы боятся, что хохлы сожрут всех собак. Ага – подумал я, уже понятно, чем там можно заняться.
Заявленный на Московском авиасалоне в прошлом году свежий Ту-204 выполнял полет Владивосток-Сеул. Россия грозилась, что этими самолетами она раздавит Боинги и Аэробусы. Не получилось. На разбеге трясет, при выпуске шасси такой звук, что кажется, будто отломалось крыло. Перепады давления бьют по ушам так, как глубоководные погружения. А самое обидное – звук фильма «Бриллиантовая рука» напрочь отсутствует в наушниках всего салона.
Отличный способ проверить лояльность нации – попросить сфотографировать полицейских. Наши сразу посылают, европейцы не посылают, но фотографировать не дают, американцы выдерживают фотосессию из одного щелчка затвора фотоаппарата, африканские полицейские фотографируются сколько угодно, но за 10 баксов. Пара симпатичных офицеров в аэропорту Сеула вытерпела пять (!) щелчков моего Canona. И все это время они сохраняли искренние улыбки.
Лет сто назад один озорной корейский король заставлял женщин ходить по пояс голыми, любил он эту женскую деталь. Другой король лет 30 назад за воровство и более тяжкие преступления отрубал конечности. Он же придумал закон о том, что длина юбки не должна быть больше чем на 20 см выше колена. Полиция ходила с линейкой и штрафовала откровенных дам на сумму среднемесячного заработка (тогда это составляло 30 долларов). Единственной недоработкой всех этих старо введений является теперь относительная (относительно Сингапура) грязнота на улицах Сеула. В Корее так исторически сложилось, что метлу в руки берут только бывшие преступники. Нет воров – нет мусоров. А вот мусора на обочинах многих сеульских кварталов хватает.
А двадцать лет назад к власти пришли амбициозные люди и сделали из Кореи за пару десятков лет то, что мы видим сейчас. 450 станций сеульского метро, полтора десятка автомобильных брендов, которые в Европе теснят японцев.
Если бы и сейчас за слишком короткие юбки штрафовали в размере месячного заработка, то корейки отдавали бы тысячу, а корейцы – полторы у. е.
Мне всегда нравилась открытость личной информации в дружеских отношениях. У нас почему-то не всегда принято так себя вести. Иногда о беременности жен друзей узнаешь после родов. Хотя у приятеля на роботе есть девушка, которая как только узнала, пришла на работу и радостно закричала: «Я – беременна!» И всю ее беременность коллеги постоянно обсуждали происходящее, были в курсе нюансов развития малыша, да и на роды, думаю, придут всем офисом. О чем это я? Корейцы открыты во всех направлениях. Случайный знакомый, у которого вы просто спросите, далеко ли до Таллинна, запросто поинтересуется вашим возрастом, зарплатой, количеством сексуальных партнеров, что вы ели на завтрак, потом расскажет все это о себе и под конец от-считает километраж до Таллинна с точностью до последнего метра. И приветствие корейское не какое-нибудь там «Дую-дую!», а короткое: «Ты ел?». И если ты сдуру скажешь, что нет, кореец схватит тебя в охапку и затащит в ближайшую закусочную.
Вот и встречавшая меня в аэропорту Женя прожившая здесь пару лет) спросила: «Ел?» и потащила меня через весь аэропорт на другой рейс в сторону какого-то острова Жу-жу. «А Сеулто, Сеул как же?» – «Там нечего делать!». Спорить хотелось, но было некогда – сумку в багаж я сдать не успел и держал ее на коленях. «Что предпочитаете?» – с сильным акцентом спросила стюардесса с большим возиком. «Буль-буль и ням-ням» – ответил я привычное для не англоговорящих стран. Стюардесса неожиданно ответила: «Конечно!» И поставила передо мной два больших стакана минералки. После пяти минут истерического смеха со слезами Женя отдышалась и рассказала, что вода по-корейски – «муль», и мое «буль-буль» было воспринято дословно.
Была пятница, лететь до Жу-жу всего минут сорок. Но огромный Боинг-747 был забит людьми. И таких рейсов из Сеула – четыре десятка в день. Жу-жу считают корейскими Гавайями – все корейцы, способные за 80 у. е. купить билет, все уикенды проводят там.
Вечером в гостинице случился конфуз. Ладно, пульт от телека с иероглифами еще можно пережить – опытным путем. Но пульт от унитаза я недооценил. Кнопок на нем было в два раза больше, чем на телевизионном, а инструкция мелкими иероглифами занимала лист А4. Английского перевода я так и не обнаружил. Я стоял на четвереньках перед полным унитазом и тыкал наугад во все кнопки. За 20 минут я пару раз получил автоматической крышкой по голове, неожиданно умылся подогретой водой с ароматизатором, просквозил уши вентиляцией, шедшей откуда-то изнутри, но слива так и не нашел. Когда от отчаяния я наполнял в душе ведро, найденное для альтернативного слива, то случайно наткнулся на рычаг бачка – в привычном европейском месте! – и был спасен.
Пару часов следующего дня я убил на поиски заведения, где можно было бы съесть собаку. Одному сделать это было сложно. Слова «хот-дог» в Корее приобретают абсолютно конкретный смысл. И хот-доги – это единственный комплекс корейцев. Собак когда-то здесь ели с голодухи. Но традиция укоренилась. Только с помощью политкорректных вопросов Жени удалось выйти на след нужного заведения. Собак по осени считают – в смысле, их принято есть осенью. Ранней весной же доступен только собачий суп. Ощипанная, потрошеная и мелконарезанная собака стояла передо мной в миске. Издалека это напоминало зеленый борщ. На вкус ничего страшного – старая говядина. Но лицо Жени все время оставалось перекошенным. Говорят, перед тем как забить собаку, ее сильно колотят палками – для размягчения мяса. Так что корейские собаки завидуют хохляцким свиньям. Кстати, тут есть и деликатесная свинина. Свиньи – черные, кормят их дерьмом (я не уточнял, каким), но по сравнению со стейком из этой свинины страусиная отбивная в ресторане киевского «Премьер паласа» – жалкая дешевка.
На обратном пути оставалось полдня в Сеуле. Женя оказалась права – делать там нечего. Автобусной экскурсии «аэропорт центр» вполне достаточно. Надписи повсюду – исключительно иероглифы (как и на унитазе), на английском они не дублируются, поэтому ни фига не понятно. Хотя иероглифов не много – около 30, и при определенном везении можно даже научиться читать. Еще корейцы поведены на здоровье и внешности. По количеству пластических операций их опережает только Голливуд. А по ассортименту разных женьшене подобных добавок к еде их никто не догонит. Результаты – налицо (вернее, на памятниках). На местном кладбище разница в датах рождения и смерти у мужчин примерно 70, а у женщин – 80 лет. Так что лично я перехожу на собак.
Праздничные венки при открытии новых магазинов у них подобны нашим похоронным. Доставляют их мотоциклисты. В итоге в городе очень много мотоциклистов с венками за спиной. Пока мне не объяснили, я думал, что это корейская практичность: разбился на мотике – а венок уже тут как тут. Никакой мороки родственникам.
На обратном перелете во Владик вместо «буль-буль» я попросил московский мужской журнал. Первая же попавшаяся новость на странице анекдотов звучала так: «В Корее запретили продавать плюшевых собак – дети давятся плюшем!»
Корейцы не любят собак, а просто умеют их готовить
С сытной едой тут вопросы – к небольшому кусочку рыбы или мяса принесут блюдей двадцать разных приправ.
Никаких других инструментов кроме ножей и ножниц в кулинарии использовать не принято
